Казаки в посольских и торгово-экономических контактах

Казаки в посольских и торгово-экономических контактах


В начале ХIХ в. взоры политиков Российской империи переместились с Запада на Восток, что, в принципе, в первую очередь отвечало интересам отечественного капитала. В этом отношении Россия ничем не отличалась от других колониальных стран – Англии, Франции или Германии. 

Первые сведения о кыргызах и Кыргызстане аккумулировались на казачьих сторожевых заставах – в опросных листах послов, купцов, военнопленных и, конечно, сопровождавших караваны конвойных казаков. Примером являются материалы, собранные в 1749 г. казачьим чиновником и исследователем П.И.Рычковым для своего бывшего начальника по Оренбургской экспедиции историка В.Н.Татищева "Краткое известие о татарах и о нынешнем состоянии тех народов, которые в Европе под именем татар разумеются..." Это сочинение стояло у истоков научного кыргызоведения, поскольку содержало систематизированные сведения о народе. Важнее для нас другой аспект – автор констатировал, что знакомство с тюркским миром казаки начали много раньше ученых. 

В деле исследования, а затем и присоединения новых земель, именно казачеству отводилась заметная роль в силу его мобильности, выносливости, знания языка, традиций и обычаев тюркских народов, с которыми казаки издавна соседствовали. Логично поэтому, что на долю казаков, особенно Сибирского, а уж затем Уральского и Оренбургского войск, выпала миссия сопровождения в глубь Азии купеческих караванов, посольств, а позднее и военно-научных экспедиций.

Возможно, что первым из казаков, вступивших на землю Кыргызстана, был томич Емельян Вершинин, совершивший "со товарищи" в 1639-42 гг. путешествие по Азии. Полагают, что их маршрут из Самарканда к Великой Китайской стене пролегал через Чуйскую долину и Прииссыккулье. Среди сопровождавших (через Прииссыккулье в Джунгарию) посла Петра I – капитана И.Унковского в 1722 г. был и казак – Степан Григорьев. Отметим, что в то время казачьи вольности были урезаны, а сами казачьи области переданы в 1721 г. из Министерства иностранных дел в военное ведомство. 

Неизвестно, были ли казаки здесь в последующие годы ХVIII в., но в 1797 г. атаман Телятников (по возвращении из Ташкента) сообщал о кочующих кыргызах. 

Из всех казачьих войск больше всех причастны к "открытию" Кыргызстана сибирцы. Они сопровождали торговые караваны по Западной Сибири в Северо-западный Китай. Они же в первой четверти ХIХ в. обеспечивали безопасность кыргызских депутатов из Прииссыккулья (изъявивших желание принять подданство России) к западносибирским властям. Казаки также сопровождали послов Кокандского хана в Западную Сибирь и обратно через кочевья казахов и кыргызов.

Сибирское войско, на долю которого выпала значительная часть российско-азиатских контактов, само не было продуктом вольной крестьянской колонизации, а "образовалось всецело почином самого русского правительства, заселившего новую обширную страну воинскими людьми принудительно". У сибирцев имелся богатый опыт взаимоуважительного отношения к казахам, населявшим соседствующие с Омском (центром казачьего войска) Барабинские степи. Хотя не обходилось без своеволия, грабежей, вандализма, за что командиры наказывали виновных по всей строгости казачьих установлений – мир с кочевниками стоил того!

Многие казаки-сибирцы знали языки, обычаи, традиции тюркских народов. В Омском кадетском корпусе воспитывались не только славяне, но и татары, казахи. Вместе там, например, учились известные впоследствии ученые – Г.Н.Потанин и Ч.Ч.Валиханов, внесшие значительный вклад в исследование Кыргызстана. Изучению тюркских языков в кадетском корпусе и в созданной в Омске еще в 1789 г. Азиатской школе (где готовились переводчики-толмачи) придавалось исключительно важное значение. Сибиряки-офицеры выполняли не только роль командиров, топографов, переводчиков, но и сами выступали авторами интересных и содержательных записок о регионе. Очевидцами неоднократно отмечалось – сибирский казачий офицер в сравнении с донцами и оренбуржцами в несколько раз образованнее. Не случайно в табели о производстве рядовых казаков-сибирцев в офицерское звание указывалось: "российской грамоте писать и читать умеют, по-киргизски говорят". 

Полузабытые тропы Великого Шелкового пути в начале ХIХ в. вновь привлекли купцов. Опираясь на поддержку властей Западной Сибири, татарин Абдулгазы Омаров (Гумаров) в 1811 г. снарядил торговый караван с товарами на сумму 110 тыс. рублей. Его уполномочили в сопровождении казаков разведать торговый путь в Кульджу, Кашгар, Бухару, Коканд, Тибет. 

К сожалению, дальнейшая судьба этого каравана по источникам не прослеживается в отличие от каравана, отправившегося через год по этому пути при поддержке казачьего конвоя. Тогда пять татарских купцов, которых начальник Сибирской пограничной линии Г.И.Глазенап – организатор "нового торгового пути" заверил в вознаграждении в случае неудачи, под защитой казаков сотника Старкова двинулись в путь. Достигнув кочевий кыргызского рода бугу, купцы и казаки были доброжелательно встречены биями Шералы и Шапаком. Сопровождающие конвой казаки расстались здесь с караваном, и зря – купцов ограбили... Из прошений о возмещении убытков стало известно, что привлекло внимание кыргызских биев, отбиравших для себя "подарки": текстиль, посуда, зеркала, топоры и т.п. предметы общей стоимостью в 5692 лисьих шкуры (деньгами они служили исправно – аршин ситца стоил 2 лисицы!)

Тем не менее, ограбленный биями племени саяк караван двинулся дальше – через перевалы в Восточный Туркестан. Велико было изумление китайских таможенников, которые узнали о неизвестном им торговом пути. В себя они "пришли", получив взятку в пять тысяч рублей. В Кашгаре товары успешно продали, а купцы повернули обратно.

Получив от купцов отчет, подсчитав плюсы и минусы, западносибирские власти снаряжают новый караван под командованием того же сотника Старкова при переводчике А.Л.Бубенове из 6 урядников и 40 казаков. Надо заметить, что идущая в России война с Наполеоном затронула и тех сибирцев, что не попали в Действующую армию – все казаки с 17 до 60 лет были призваны на службу. Так что возраст шедших с Бубеновым казаков был разным.

Предприятие закончилось для купцов не только без убытков, но и принесло баснословную прибыль – если в Кашгар было привезено товаров на 321 тыс. рублей, то обратно ревеня, чая, шалей индийских, парчи и "многих редких азиатских произведений" уже на миллион. 

На этот раз экспедиция Старкова имела на руках письмо с просьбой об охране караванов, в котором "...в особенности прошены были о сем самые отдаленные киргизсцы, называемые дикими или каменными". Просьба к кыргызам подкреплялась и тем обстоятельством, что, достигнув 31 октября Иссык-Куля, Старков и Бубенов заручились личной поддержкой местных биев. Оставив в кочевьях Шапака и Шералы большую часть отряда, Бубенов, Старков, два урядника, десять казаков и сын Шералы Аджибек обогнули озеро и на Джеты-Огузе разбили бивуак. Там они очаровались открывшимся видом: "лесу талого и сенокосных мест довольно, а также хлебопахотных мест".

Известный казаковед Г.Е.Катанаев так оценил вклад экспедиции Старкова: "Это были первые из русских людей, переваливших снежный хребет Тянь-Шаня в самых высоких их перевалах восточнее озера Иссык-Куль вдоль его берега ... самый южный перевал хр.Кок-Шаал, через кой перешли смельчаки, едва дыша в холодных мертвенно-пустынных громадах скал был, по-видимому Бедель. Круто спустившись отсюда к пикету Уй-Тал, караван остановился для таможенного осмотра, а Старков с частью казаков, чтобы закончить возложенное на него поручение, проследовал еще дальше на Турфан и вдоль берега р.Ак-Су до самого города того же названия". 

По возвращении в базовый лагерь – в кыргызские кочевья, отряд вновь разделился: Старков с двумя урядниками и 20 казаками остался ждать возвращения купеческого каравана, а Бубенов с остальными казаками и кыргызскими депутатами Качыбеком и Джакыпом отправились в Семипалатинск (куда прибыли 5 апреля 1814 г.) и Тобольск – центр Сибирского генерал-губернаторства – просить "о покровительстве". Вскоре на российскую землю вернулась и остальная команда Старкова с купцами. 

Именно благодаря этой экспедиции установились прочные посольские отношения между северо-восточными кыргызскими родами и Россией. Недаром за описание пути и отличное выполнение поручений Бубенову был пожалован очередной чин и вознаграждение. Чем отмечены заслуги рядовых казаков – неизвестно. Скорее всего, ничем – это была их служба, растянутая на 25 лет!

При общей скудности исторических сведений о тогдашнем положении в Кыргызстане привлекают внимание не раз издававшиеся записки переводчика Отдельного Сибирского корпуса, выпускника Азиатской школы казака Ф.М.Назарова о его путешествии из Петропавловска в Кокандское ханство в 1813-14 гг. Представляются важными его сведения о соседстве кыргызов (в тексте они именуются "черными", "закаменными киргизами" в отличие от казахов - "киргизов") с Кокандом. Ош фигурирует там как крупный центр транзитной торговли и религиозный центр.

С 1814 г. по уже налаженному пути отправляются новые караваны. В сопровождении казаков до кыргызских кочевий едет по "высочайшему повелению" из Петербурга в Тибет надворный советник М.Рафаилов. Спустя год грузинский дворянин Р.Данибегашвили (Данибегов) также с казачьей охраной следует через кыргызские кочевья. Затем он еще раз прошел по этому пути в Индию в сопровождении особого охранного отряда из казаков.

В 1820 г. хорунжий Мокин во главе казачьего отряда провел из Семипалатинска до верховьев Нарына и перевала Бедель уже упомянутого М.Рафаилова. Спустя год казачий отряд под командованием Н.Лещева сопровождал купеческий караван Ф.Сейфуллина. 

В источниках не встречалось фактов неприязненных отношений кочевников и казаков. Ровность отношений поддерживалась строгими инструкциями. Казаки – люди воинского долга и дисциплины понимали (а командиры убеждали), что от их поведения зависит судьба интересов России в этом крае, а за нарушение крепко накажут.

В 1825 г. в гостях у "дикокаменных киргизов" побывал отряд хорунжего Тимофея Нюхалова, сопровождавший в обратный путь послов из племени бугу, обращавшихся к западносибирским властям с просьбой о принятии в российское подданство. Известно, как торжественно были встречены казаки, т.к. в письме объявлялось, что Россия принимает кыргызские племена под свое покровительство, предлагает примириться в своих распрях, и просит, чтобы они препровождали купеческие караваны, охраняя их от грабежей и набегов. И это упоминание было не случайным, т.к. уже по прибытии казаки предотвратили кровопролитие сарыбагышей и бугинцев. 

В составе отряда из 50 человек при трех сотенных атаманах оказался лекарь Ф.К.Зибберштейн, который в записках (опубликованных в 1936 г. в "Историческом архиве") рассказал о событиях апреля 1825 г.: "В сопровождении многих почетных биев и киргиз, мы отправились в аулы бия Улжабая, где положено было сделать народное собрание для исполнения известного поручения... В собрании том с достоинством и важностью отданы были письма и объявлены самые обстоятельства, для которых отряд был к ним послан". 

В кыргызских кочевьях казаков радушно встретили, угощали, устраивали народные увеселения. Подчеркнем, что перед поездкой, зная особенности восточного гостеприимства, генерал-губернатор Западной Сибири П.М.Капцевич дал казакам наказ "назначить призы, состоящие из приличных подарков".

Особенно дружеское уважение было высказано кыргызским родом джельден под началом бия Епалака (Джапалака) в устье реки Джуука: "Отряд был принят с хорошим уважением и дружбою". Но в том и состоит парадокс истории, что спустя почти 100 лет бежавшие туда из-под Верного (от советской власти) казачьи семьи были встречены с противоположными чувствами тем же родом. "Виноваты" в этом оказались события 1916 г.

Приезд казачьего отряда Нюхалова совпал с прибытием посольства от кокандского хана Мадали с требованием признания его власти. Бугинцы ответили отказом, заявив, что отныне они с Россией.

За успешную экспедицию по принятию в подданство иссык-кульских кыргызов Т.Нюхалов был удостоен ордена Анны III степени. Но общая ситуация в мире не благоприятствовала дальнейшим шагам в этом направлении. Тем не менее, переводчику А.Л.Бубенову поручили доставить в кыргызские кочевья письма российских властей о покровительстве и награды биям. Поручалось Бубенову, сотенному атаману Сальникову, уряднику Романовскому, казаку Харламову, купеческому приказчику Файзуллину и "секретная миссия" – выяснить обстановку в Восточном Туркестане. Поэтому от разведывательной экспедиции отстранили и наблюдательного Ф.К.Зибберштейна, мотивируя "незнания им ни одного из восточных языков".

30 марта 1827 г., спустя 14 лет, А.Л.Бубенов вновь ступил на землю Кыргызстана. Проведя три с половиной месяца среди кочевников, казаки собрали достаточно полные сведения о происходивших в крае событиях.

Историки раскрыли немало любопытных сведений об участии казаков в научном освоении края. Так, сведения о кыргызах времени их подчинения Кокандскому ханству содержатся в "Записках..." хорунжего Н.Потанина, сопровождавшего в 1829 г. кокандских посланников из Омска в столицу ханства. 

Большое значение в деле продвижения российских интересов вглубь Средней Азии имела Оренбургская крепость как форпост российской государственности и центр Оренбургского казачьего войска. Именно в Оренбурге долгое время занимался сбором сведений историко-географического и экономического характера о жизни среднеазиатских народов Г.Ф.Генс – первый директор Неплюевского кадетского корпуса при Оренбургском казачьем войске, председатель Оренбургской пограничной комиссии Азиатского департамента Министерства иностранных дел. Содержание многих личных и служебных записок Генса показывают, что он имел довольно ясное представление о кыргызах. 

Собирали материал о народах Средней Азии и казачьи чиновники Осмоловский и Казанцев, хотя они много беднее по своему содержанию и значению материалов Г.Ф.Генса.

Подобно тому, как данные собирались в центре Оренбургского казачьего войска, так и в Омске они накапливались при штабе Отдельного Сибирского корпуса. Так, в 1841 г. там были составлены две примечательные записки с краткими расспросными сведениями о Северном Кыргызстане и его обитателях. В одной из них – "Взгляд на северную часть Кокандского ханства с присовокуплением сведений о сношении России с его владетелем и правителем Ташкинии" отмечалось, что кыргызы обитают в богатых еловым лесом горах Ала-Тоо, пограничных с Ташкентским вилайетом. Там же приводятся сведения о меновой торговле и тяжелом налоговом гнете.

Важные материалы собирались также на таможенных и пограничных постах, стоящих на границах российских владений, основная часть которых состояла из казаков. Перед поездкой географа и дипломата Е.П.Ковалевского в 1851 г. ему были "представлены дорожная карта, составленная Нифатьевым, и столь возможно более полные сведения о путях, ведущих в кочевья Дикокаменной орды и через них в Кашгарию и Кокандское ханство, собранные знатоками – подполковником Карбышевым, старшиной Абакумовым и майором Перемышльским".

Интересно, что самое раннее письменное упоминание о современной столице Кыргызстана тоже принадлежит казакам – есаул Абакумов в 1847 г. в докладе начальству упомянул "ташкентский курган (крепость) Бишкек".

Заслуживают внимания показания российским властям, снятые с сибирцев Максимова, Милюшина, Батарышкина и др., оказавшихся в кокандском плену. Так, Максимов поведал о кочевьях кыргызов в окрестностях Оша и его значении во внешнеторговых связях; о паломничестве мусульман к святыне – горе "Тахти-Сулейман"; о богатом месторождении соли на хребте Таз-Тау и др. Милюшин и Батарышкин поведали о борьбе между правящими верхами преимущественно оседлого населения и кочевниками - кыргызами, чему сами оказались свидетелями.

"Путешествия поневоле" казаков были все-таки исключением из правил: взаимовыручка, боевой опыт редко вырывали казаков из сплоченного строя. Поэтому казаков-пленников было мало в кыргызских кочевьях.

Подобные кратковременные контакты определяли первый уровень межкоммуникационных связей, нередко приводящих впоследствии к диалогу народов и культур. 

Более значимыми оказались события второй половины ХIХ в. В присоединении Кыргызстана к России казачеству выпала активная роль. Отзываясь на просьбы предводителей северо-кыргызских племен о российском покровительстве, на Иссык-Куль был направлен отряд хорунжего Лутшева. В сентябре 1855 г. он достиг озера и с помощью кыргызов срыл поставленное на берегу кокандское земляное укрепление, из которого вояки сбежали еще до приближения казаков. Лутшев подтвердил достоверность сведений Зибберштейна о бугинцах, их хозяйственных занятиях и природе Восточного Прииссыккулья. Здесь надо отметить, что появлению казачьего отряда предшествовало письмо кыргызского манапа Боромбая, обеспокоенного участившимися набегами не только кокандцев, но и казахских феодалов, а также сторонников другого манапа – Ормона. Боромбай писал российским властям: "Мы покорнейше просим поставить курган (т.е. укрепленный пост. – авт.) на наше озеро, на солнечную сторону гор, без чего нельзя. В третьем году, в первой нашей просьбе, мы писали об этом. Теперь мы, склонив свои шеи, сделались подданными великого государства". 

Лутшеву удалось также уладить отношения между соседями – казахами и кыргызами, но Кокандское ханство, заинтересованное в этом стратегическом районе, попыталось вновь разжечь пламя междоусобной войны. Для более надежной защиты бугинцев – подданных Российской империи, было решено поставить крепость. И вновь казакам отводилась в этом вопросе важная роль. Весной 1856 г. на озеро пришла первая российская военно-научная экспедиция, состоявшая из казаков и джигитов нескольких казахских султанов и биев. Ее сопровождали несколько кыргызов-проводников, а в составе экспедиции оказался ротмистр Ч.Ч.Валиханов.

Начальник экспедиции – полковник Михаил Хоментовский, командир бригады Сибирского казачьего войска, увидел колебания манапов, боявшихся реального подданства "белому падишаху". Поэтому он решил ограничиться разведывательно-топографическими работами, оставив для этого поручика Яновского и 40 казаков, которые, кстати, не встретили со стороны кыргызов враждебного отношения.

Сам М.Хоментовский, будучи очень наблюдательным человеком, заметил, что в лексике казаков немало казахских и кыргызских слов, а сами они принимали активное участие в изучении их преданий и языка.

Только научные цели преследовал отправившийся в сентябре того же года небольшой экспедиционный отряд (из 10 конвойных казаков, 2 бессрочноотпускных, т.е. в запасе, казаков, 2 кыргызов, слуги и капитана Обуха) под руководством П.П.Семенова. Им было совершено две экспедиции: сначала к восточной оконечности Иссык-Куля – Тюпскому заливу; а затем на северо-западное побережье. Примечательно, что путешественник и его спутники-казаки выступали не только пытливыми исследователями, но и удачливыми посредниками между враждующими кыргызскими племенами, искренними поборниками дружественных отношений между народами России. 

Летом 1857 г. П.П.Семенов, позже удостоенный права носить приставку Тян-Шанский (исчезновению мягкого знака ученый обязан Николаю II, не знавшему Тянь-Шань), вместе с томским художником П.М.Кошаровым ("верным спутником" Семенова), 12 кыргызами-проводниками и полусотней казаков предпринял новое путешествие к истокам реки Нарын – легендарного Яксарта античных авторов. И сегодня непросто повторить тот маршрут, а в ХIХ в., в условиях неспокойной обстановки немыслимо тяжело. Одного заболевшего казака путешественник вынужден был оставить на попечение кыргызов, которые вылечили служивого. 

Без помощи кочевников, усердия помощников и отваги казачьего конвоя ученому пришлось бы испытать гораздо больше трудностей. Материалы, собранные П.П.Семеновым с помощью казаков и кыргызов в той экспедиции, существенно обогатили отечественную и мировую науку, а зарисовки П.М.Кошарова необычно их дополнили. Не случайно работы П.М.Кошарова на Всероссийской выставке 1867 г. были отмечены бронзовой медалью.

Говоря о вкладе ученых, состоявших в экспедициях под охраной казаков, невозможно обойтись без упоминания ротмистра Ч.Ч.Валиханова, которого, кстати, казаки не раз выручали в сложных ситуациях. Однажды такой случай произошел, когда Валиханов возвращался из Кашгара. В кочевьях прококандски настроенного манапа Торогельди его задерживали до тех пор, пока не пришел на выручку казачий отряд.
Не менее важно подчеркнуть, что разностороннее образование, полученное Валихановым в Омском кадетском корпусе при Сибирском казачьем войске, позволило внести существенный вклад в изучение истории, фольклора кыргызов, природы горного края, а также в искусство. Достаточно сказать, что отметки "искусством рисования рашкулем и кистью знает" встречаются довольно часто в табелях о выпуске офицеров. Валиханов техникой рисования владел прекрасно – известен его рисунок, изображающий казачий бивуак на Иссык-Куле.

Добавим, что в ходе своего путешествия 1869-70 гг. другой художник – известный баталист В.В.Верещагин зарисовал, а на персональной выставке 1874 г. в Петербурге показал свою работу "Казачье укрепление Нарын".

И в последующие годы казаки сопровождали отечественных ученых, но с экспедиций 1850-60 гг. начался новый этап – уже планомерного казачьего освоения Кыргызстана: в неспокойном мире нужна была хорошо организованная сила – для стабилизации внутреннего положения и для охраны границы. Других людей для поселения в непривычные природно-климатические условия взять было неоткуда...